9 марта почётной прихожанке храма на ст. Калино, блокаднице Тамаре Александровне Антипьевой исполнилось 90 лет. Благочинный Чусовского округа священник Алексей Чебаков в день юбилея исповедовал и причастил Тамар Александровну, поздравил с юбилеем и вручил ей букет цветов.
Десять лет назад Тамара Александровна состояла в инициативной группе, несколько лет работала в церковной лавке, собирая средства на храм, который был возведен на станции Калино в 2012 году. В её домашнем иконостасе хранится икона архистратига Михаила из блокадного Ленинграда. В 1942 году 11-летней девочкой вместе с мамой она эвакуировалась на ст. Калино около г. Чусового.
Над кроватью Тамары Александровны портреты отца, Александра Ивановича Боброва, и мамы, Евгении Михайловны Спиридоновой. Папа, Александр Иванович, мог бы избежать фронта и голода и сохранить свою жизнь. Директор большого продуктового магазина в Ленинграде, он имел проблемы со здоровьем и был освобождён от службы. Но одним из первых в начале войны Александр Бобров ушёл добровольцем защищать Ленинград.
С соседнего портрета смотрит его жена, удивительно красивая женщина, Евгения Михайловна. После отъезда мужа на фронт она с маленькой дочкой Тамарой и своей мамой, бабушкой Тамары, Анной Спиридоновой, провели блокадную зиму в Ленинграде.
Даже в суровое блокадное время, несмотря на обстрелы и бомбежки, бабушка Анна продолжала ходить на могилу к горячо любимому мужу, дворянину Михаилу Спиридонову. Тамара Александра хорошо помнит замечательного деда Мишу! Фотопортреты Михаила Спиридонова и его супруги Анны Спиридоновой тоже висят у неё над кроватью.
На фотографии он ещё молодой и очень красивый – вот от кого его дочери Евгении Михайловне, достались такие огромные и пронзительные глаза. В 1940 году, когда его отпевали в храме, «деда Миша», Михаил Спиридонов, лежал в гробу такой благообразный и видный, что священник усомнился в смерти и принёс зеркальце, чтобы проверить, не дышит ли покойник?
История любви деда и бабушки Тамары Александровны удивительная! На рубеже ХХ века буквально прямо в руки юному Михаилу Спиридонову скатилась с горки 16-летняя крестьянская девочка Аня, так они и познакомились. Богатые родители были против брака с простой крестьянкой, но любовь все преодолела. В 1901 году в семье появился первый сын Павел. А всего у Михаила и Анны родились 13 детей! Увы, пятеро из них умерли после революции в голодом Петрограде.
Михаил всю жизнь работал на конфетной фабрике. В 30-е годы его звали Экспортный Дедушка – линия, где он руководил производством, выпускала конфеты только на экспорт.
В семье всегда блюли веру в Бога, Тамара Александровна помнит, как маленькой девочкой вместе с бабушкой и мамой не раз ходила на службы в Знаменский храм около Московского вокзала. Затем церковь закрыли, а в марте 1941 года и вовсе взорвали без остатка. В то время в воздухе стала уже явно накапливать тревога и ожидание будущих бедствий.
— Я слышала, как тогда люди говорили: взорвали храм, так просто это не останется, — вспоминает Тамара Александровна. – Ждали, что вот-вот что-то должно случиться.
Война принесла страшные страдания и смерть. Первым во время бомбежки погиб Евгений, 15-летний двоюродный брат Тамары Александровны. Он не прятался в бомбоубежище, дежурил на крыше, тушил немецкие зажигалки. Разбомбили школу, в которую ходила Тамара.
В бомбоубежище рядом с домом стояли двухъярусные нары, на которых во время немецкого налёта плотно набивались люди. Бомбы падали все ближе, сотрясая стены. Маленькая Тамара испуганно прижималась к маме и бабушке.
Внезапно раздался страшный, оглушающий удар, стены задрожали. Многие, кто сидел на нарах, попадали на пол, взрывной волной вынесло двери. Им пришлось прямо во время бомбёжки покинуть убежище, которое грозило обрушением.
— Трещина от той бомбы до сих пор сохранилась на доме, в котором мы жили до 1942 года, — рассказала Тамара Александровна. – в 70-е годы мы ездили с мужем в Ленинград и видели наш дом.
Затем от голода умерла тётя Маруся. В конце ноября нормы выдачи хлеба для служащих и иждивенцев сократили до 125 грамм. Евгения Михайловна была служащей, чертежницей в институте. Пережить страшное время помогли вещи, доставшиеся в наследство от деда Миши из его дворянской квартиры.
Фамильные ценности, например, старинные напольные часы деда Михаила, меняли на горстку еды, корочку хлеба или щепотку сухих овощей.
Тётя Наталья обменяла свою квартиру в Ленинграде на галеты и буханку хлеба и переселилась жить к Евгении, Тамаре и бабушке Анне. Все вчетвером из-за морозов спали на кухне.
— Она на сундучке, а мы с мамой на кровати, и я слышала, как тётя Наталья кричала в бреду: булочки, булочки, дайте хоть деревца мне погрызть! – вспоминает Тамара Александровна. – Однажды я проснулась ночью, а она не дышит. Разбудила маму. Из-за карточек мы ещё два месяца не хоронили тётю Наталью, и она лежала у нас в квартире.
10-летняя Тамара вместе с бабушкой стояла длинные очереди за хлебом, которые занимали с 2 часов ночи.
— Помню, как бабушка варила суп из столярного клея, — рассказывает Тамара Александровна. – Добавляла туда лавровый лист, перец. Мне тогда казалось, что суп был очень вкусный!
В феврале, выписавшись из госпиталя, пришёл домой отец. Принёс сахар, который собирали всей палатой перед выпиской для бойцов, чьи родственники зимовали в Ленинграде.
— Он был в белом полушубке, посадил меня на колени, — вспоминает Тамара Александровна. – Хлопотал, чтобы мы уезжали в эвакуацию. Это была последняя встреча с ним. Когда мы приехали в Калино, туда пришла похоронка. Отец погиб на Пулковских высотах.
В апреле 1942 года с последним караваном машин по хрупкому весеннем льду ночью их перевезли на другой берег Ладоги.
— Там стоял маленький домик, — рассказывает Тамара Антипьева. – Мама втиснула нас с бабушкой в этот домик, где было так тесно, что люди на ногах стояли всю ночь. А снаружи ударил мороз, и те, кто не поместились в доме, замерзли, утром мы видели их тела прямо на снегу.
Ленинградцы продолжали умирать в товарных вагонах, в которых их везли в Краснодарский край. Когда проезжали Ярославскую область, перестала дышать бабушка, Анна Спиридонова. Из Краснодарского края, когда летом 1942 года немцы начали наступать на Кавказ, им разрешили уехать в Чусовской район, где жила тётя Катя, со своим мужем, инженером Чусовского металлургического завода Георгием Николаевым.
Здесь мама стала работать отправителем грузов на железнодорожной станции Калино, а Тамара снова отправилась в школу. В 1947 году она поступила в ремесленное училище в Перми, а в 1949-1953 годы работала токарем на Чусовском металлургическом заводе.
— Когда мой муж в 1950 году ушёл в армию, я была на третьем месяце со старшей дочерью, — признается Тамара Александровна. – Он служил на Сахалине. Вернулся из армии только в 1954 году. Работал слесарем на ЧМЗ, механиком на кирпичном заводе в Калино. А потом Виктора вызвали в парторганизацию и назначили участковым. В Калино его ласково звали Аниськиным.
Из милиции Виктор Дмитриевич вернулся обратно на кирпичный завод в Калино, директором которого проработал долгие годы до его закрытия в начале 90-х. У супругов родились четверо детей. Самая младшая, Анюта, училась в Ленинграде и осталась жить в Санкт-Петербурге.
Знакомство с Тамарой Александровной меня поразило – возраст как будто не отразился на ней, в 90 лет она сохранила прекрасную память и кристально ясный ум. В её рассказе встали как живые образы 80-летней давности.
Я смотрел в её спокойные, добрые, радостные глаза, и возникала уверенность, что люди, о которых она рассказывает, её родители, её бабушка и дедушка, удивительные и красивые, живы и сейчас, что смерти нет, и что там, наконец, после бурных житейских испытаний, они обрели своё счастье. «И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло».
Юрий Софонов.
(15)
